Военспец. Чужое лицо - Страница 9

– Ну чего ревёшь, дура-баба? – растерянно проговорил он, пытаясь разжать кольцо её рук. – Вот он я, живой, и товар доставил.

Купец, да и ездовые тоже решили, что супруга купца на радостях плачет, времена неспокойные. Однако она, хлюпая носом, сразу стала жаловаться:

– Наумушка, голыми и нищими мы остались!

– Как так? – оторопел купец.

– Сначала поляки дом ограбили, все деньги и украшения мои забрали. Хорошо хоть, дочери дома не было, а то ссильничали бы, как у соседей. Через два дня наши тати пришли, всю одежду из сундуков забрали. Это что же такое делается?

Купец от негодования побагровел. Не такой он представлял встречу с женой, не такой. Сам побит, дом ограблен, и жаловаться некому. Поляков сам «царевич Дмитрий» привёл, а он грабитель ещё худший, чем поляки. Страну на части решил порвать и земли полякам да шведам отдать в благодарность за своё воцарение. Земли, которые десятки и сотни лет до него государи русские воедино собирали.

Подводы загнали во двор и стали разгружать товар в амбар.

– Наум, не моё дело, конечно, но совет тебе дать хочу. Не вези товар в лавку, разграбят. Всё потеряешь.

– Сам такожды думаю, – отозвался купец.

Когда товар общими усилиями разгрузили, Наум вытер вспотевший лоб, потом полез в калиту, отсчитал и протянул Андрею деньги.

– Вот что, Андрей. Как я помню, ты говорил, что вроде бы у тебя в Москве нет никого?

– Твоя правда, нет.

– Предлагаю тебе у меня пожить. Место есть, комнату выделю. Платить не буду – за харч и крышу.

– Понял. За охрану?

– Вроде того. А то ведь тати ещё наведаться могут. И если они товар, из Крыма привезённый, унесут, на что тогда жить?

– Темнишь, купец. Небось на чёрный день кубышка со златом-серебром зарыта.

Даже заплывший от удара глаз купца на мгновение приоткрылся.

– Что ты, молчи! Не дай бог, проведают!

– Во мне ты можешь быть уверен, никому не скажу. А предложение твоё принимаю. Мне и в самом деле жить негде, разве только на постоялом дворе.

– Зачем на постоялом? Мы к тебе со всем уважением. Конюшня на заднем дворе. Лошадку-то свою заведи да расседлай, чего ей на виду у всей улицы стоять? Завистников и раньше много было, а сейчас, мыслю, поболе стало.

В доме уже суетились домочадцы, из печной трубы вовсю валил дым. Возничие после разгрузки разъехались по своим домам, и двор сразу опустел.

– Идём, представлю тебя своим домочадцам.

Купец познакомил Андрея с женой, двумя дочерьми-подростками и сыном лет семи. По меркам того времени, семья была небольшой. Комнату ему Наум показал – совсем небольшую, угловую, выходящую окном во двор. Не хоромы, конечно, но зачем ему одному большая? И этой вполне хватит. Кровать деревянная, сундук, скамья, на полу – домотканый половик.

– Располагайся. Сильно устал?

– Не особо.

– Тогда пойдём, баньку затопим. Помыться хочу, аж тело зудит и чешется.

Помыться Андрею и самому хотелось. Дороги пыльные, одежда пропылилась, волосы едва ли не в колтун сбились.

Наум показал баню. Вдвоём они натаскали дров и разожгли печь-каменку. Потом купец ушёл в дом, а Андрей деревянной бадьёй воду из колодца носить стал. В бане надо было наполнить два чана: один для холодной воды и другой – для горячей. И оба огромные, литров на двести-триста. Пока работу закончил, упрел. Рубаха потом провоняла, а сменной нет. Ничего, завтра он на торг сходит и себе новую, сменную купит. Правда, после бани свежую надеть не помешало бы, да где ж её взять?

Часа два топил баню Андрей. Наконец помещение согрелось, вода в котле сделалась горячей, и он позвал купца. Тот пришёл с сынишкой. Топить баню – дело тяжёлое, одной воды сколько натаскать надо, поэтому возможность помыться не упускали.

Купец принёс чистое нательное и рубашку Андрею.

– Переоденься. Мы оба с дороги, смердим, аки псы.

Вот за эту заботу Андрей был Науму искренне благодарен.

Вымывшись, они попарились не спеша, а после них мыться пошли жена и дочери. К тому времени и обед на кухне поспел.

Глава 2. Василий Шуйский

После бани да сытного продолжительного обеда с вином Андрей разомлел. Да и у купца веки смыкались. Они разошлись по спальням. Едва раздевшись, Андрей рухнул в кровать и уснул беспробудным сном.

Утром после завтрака Наум ушёл в город – поговорить с купцами, что и как творится в столице. Андрей же стал раздумывать, чем ему заняться. Сидеть дома у купца безвылазно он не собирался. Насколько он помнил из истории, Василий Шуйский, обиженный Лжедмитрием и едва избежавший плахи, затаил на самозванца злобу, решил учинить заговор и бунт. Многие бояре, сначала с радостью встретившие «царевича», разочаровались в нём. А простой народ и вовсе был обижен бесцеремонными поляками. Если при Годунове можно было подать жалобу или челобитную, то теперь старые порядки были порушены. Среди черни зрело глухое до поры до времени недовольство.

Шуйский, человек роста невысокого и лицом некрасивый, но умом не обиженный, настроения эти чутко уловил. Действовать он решил осторожно, тайно – уж слишком свежи были воспоминания о плахе, когда палач уже примеривался топором к его шее.

Обдумав всё, Андрей решил найти Шуйского. Его армейский опыт мог помочь. Он не ставил перед собой цели возвести потом на престол Василия. Первейшая задача – уничтожить самозванца, не допустить развала государства и изгнать чужеземцев, сохранив на Руси православие. Помогая на данном этапе князю, он будет помогать своей многострадальной родине.

Саблю Андрей оставил в спальне, нож сунул в рукав. С пистолетом куда удобнее, но пороха и пуль нет, да и сам пистолет в порядок приводить надо.